Жизнь, которую предлагает Библия, не защищена от трагедий этого мира, но в ней Бог страдает вместе с нами и сопровождает нас во времена скорбей.
Эд Стецер, заведующий кафедрой «Церковь, миссия и благовестие» в колледже Уитон, исполнительный директор в «Центре Билли Грэма», подготовил обзор новой книги Майка Коспера* «Вера среди неверия: как выжить в мире, который сошёл с ума. История Есфири».
- Секуляризм отрицает истинную трансцендентальность. Он допускает факт трансцендентальности, но стремится объяснить её с точки зрения материализма: то, что мы называем трансцендентальностью или религиозными переживаниями, на самом деле является неким сочетанием эффектов, производимых гормонами счастья и нейронами мозга, отвечающими за положительные эмоции. У этих процессов есть объяснение с точки зрения эволюции — некое следствие необходимости сохранения нашего вида, вписанное в генетический код. (стр. 13)
- Секуляризм толерантен к религии ровно до тех пор, пока не затронут вопрос чьего-либо счастья или благополучия — то есть, до тех пор, пока непоколебима чья-либо видимость благополучной жизни по системе «всё включено». (стр. 14)
- Истории из культурного наследия предлагают нам представление о хорошей жизни — любовь, романтика, сексуальная удовлетворённость, власть, деньги и счастье. Эти истории захватывают нас и формируют желания. (стр. 19, со ссылкой на книгу Джеймса Смита «Ты — то, что ты любишь», стр. 11, 12)
- Когда христиане сталкиваются с культурной оппозицией в лице пост-христианского мира, путь наименьшего сопротивления — это компромисс, попытка усидеть на двух стульях. Я пойду на этический компромисс с вами, если позволите мне публично говорить о вере. Но если история человечества чему-то и учит, так это тому, что подобные компромиссы всегда приводят к ослаблению пророческого голоса церкви. (стр. 39)
- В отличие от общества, живущего в этнических и культурных оковах, Церковь должна находиться в оковах Евангелия, внутри которых создаётся новая семья. Люди преданы друг другу, радуются сопричастности и благополучию каждого её члена. Для этой новой семьи характерны щедрость, многообразие и любовь. (стр. 42)
- Точно так же, как Ахашверош — синоним «головной боли», Есфирь — синоним еврейского слова «скрытность». Скрытность — тема, сопровождающая всю книгу. Есфирь сошла за персиянку, и практически на протяжении всей книги никто не догадывался, что она была еврейкой. (стр. 55)
- Мы тоже находимся в рабстве и притеснениях со стороны культуры. Подумайте обо всех способах, которыми мир сообщает нам, что мы неадекватны, и обо всех способах, которыми он пытается продать нам что-то, что мгновенно сделает нас счастливыми. Вся экономика потребления строится на ощущении слабости и страстном желании обладать чем-то, и это работает. Мы живём в беспокойном, неустойчивом, отчаявшемся мире. (стр. 61)
- Человечество несёт ответственность за то, что оно падшее, и тем самым проклято. Оно и грешно, и свято. Падший мир и прибежище духовных сил зла порождает разорение наших душ, а всё, что он предлагает для залечивания наших ран — это сила соблазна идолов. (стр. 64)
- Людей веры обвиняют во многих грехах мира, живущем после падения башен-близнецов. В тот день религиозные террористы убили тысячи американцев, а в последующие годы они погрузили мир в хаос: атаки террористов, ИГИЛ (запрещённая в РФ организация) и многое другое. В то же самое время евангельских христиан всё чаще рассматривают как бунтарей и фанатиков, архаичных выскочек, которые не желают печь тортики для своих соседей-геев. Всё чаще слышны споры о том, что религия — сама по себе проблема, особенно, если она провозглашает моральные абсолюты и последствия в вечности. (стр. 80)
- Поздний философ Рене Жирар описывает нашу культуру как одержимую жертвами и козлами отпущения. Как только ты получаешь статус жертвы, ты поднимаешься над всеми нормами моральной ответственности или критики. Суть морального долга сводится к справедливости: как мы защитим этих жертв от их угнетателей? На любой грех жертвы будут закрыты глаза, потому что они совершили его не иначе как по причине давления своего угнетателя. (стр. 86)
- Жизнь, которую предлагает Библия, не защищена от трагедий этого мира, но в ней Бог страдает вместе с нами и сопровождает нас во всех наших скорбях. Священное Писание содержит утопичное видение, обетование времени, когда всё будет сотворено новым, но это обетование будет исполнено только самим Христом, во время, которое Он Сам определит, и способом, который наверняка — как и в Его первое явление — удивит нас всех. (стр. 107)
- Именно так, как мы узнаём из библейской книги Есфирь, Бог и является нам. В тишине. Скрыто. Во тьме сомнений, унижений и потерь. Самым маловероятным образом нам является чудо Его благодати. (стр. 120)
- Выбор Есфири — это выбор между смертью и смертью: смертью вследствие смелости и желанием пожертвовать собой ради других, или смертью как следствие бесчувственности и отступления. Только один из путей — сопряжённый с риском — ведёт к глубокому удовлетворению и настоящей жизни. (стр. 126)
- Мы подозрительно относимся к радости. Она — вероятный путь к разочарованию. Она допускает боль, потому что подводит нас к рискованному положению, и допускает вероятность падения глубже и удара сильнее. (стр. 127)
- Скрываясь от боли и поддаваясь оцепенению этого мира, мы становимся циниками. Мы отодвигаем радость от себя, потому что убеждены, что сама вероятность радости не стоит риска разочарования. Избегая боли, мы избегаем радости. А жизнь без радости — это не жизнь вовсе. (стр. 128)
- Царица Есфирь уединилась на три дня, не пила и не ела, и только после этого — голодная, уставшая, обезвоженная — обратилась к царю. Эти три дня заслуживают нашего внимания. Это было время мук и агонии. Жертва Авраама наверняка лишила его сна и отдыха. Дни Ионы, проведённые в утробе кита, наверняка были ужасным зрелищем. Сомневаюсь, что он вышел оттуда невредимым. Думаю, он вышел оттуда в синяках и лохмотьях, с кожей воспалённой от всех ужасных процессов, происходящих в пищеварительной системе кита. Когда Иона прибыл в Ниневию, он не просто провозгласил Божий гнев — он был его воплощением: ужасающим зрелищем страданий и смерти. (стр. 132)
- История Есфири — это история блудной дочери, вдали от дома, ассимилировавшейся в мире, к которому она не принадлежала, которая пережила пробуждение. Можно не сомневаться, жизнь среди удовольствий того места ничем не отличалась от жизни среди свиней, по крайней мере, после её пробуждения и осознания реалий царства Божьего. (стр. 137)
- Ответственность за гибель Амана лежит на Амане. Его грандиозное видение привело его к предположению, что царь пожелает почтить его более всех остальных своих подданных. Оно привело его к озлобленности на Мардохея и приготовлению дерева высотой в пять локтей. Те, кто противится его зрелищной власти, как он считал, заслуживали зрелищной смерти. Однако это он, а не Мардохей, в итоге оказался зрелищем. (стр. 152)
- Непомерное стремление к власти — как и всё непомерное — в итоге приводит к саморазрушению. То, к чему мы стремимся, то, что мы, находясь во власти иллюзий, считаем залогом нашего безоговорочного и безграничного счастья — неуловимо, и в итоге поглотит нас полностью. (стр. 152)
- Аман был воплощением истины об устройстве этого мира. Не только о том, что власть портит людей, но и о том, что любовь к власти обладает свойством разрушения. Как пишет Дэвид Ф. Уоллес (речь на церемонии в колледже Кеньон), это справедливо в отношении всего. Любовь к красоте поразит вас страхом утратить свою красоту. Любовь к деньгам заставит вас жить с постоянным ощущением, что вы живёте в бедности. «Практически всё, чему вы поклоняетесь, поглотит вас полностью». (стр. 154)
*Майк Коспер, исполнительный директор некоммерческой медиа компании «Харбор Медиа», работающей с христианскими и пост-христианскими организациями, недавно написал книгу «Вера среди неверия: как выжить в мире, который сошёл с ума. История Есфири». 16 лет Майк служил пастором в церкви Соджорн Комьюнити в городе Луисвилле в штате Кентукки (США).