Маргарита Дождь: Невозможно грустить, если ты в Иерусалиме

Маргарита Дождь: Невозможно грустить, если ты в Иерусалиме

Лечу в Израиль привычным маршрутом. И как он стал для меня таким? Состояние тоже привычное в последнее время: обремененность кучей задач, забот, трудностей. Пытаюсь хоть что-то сделать с незаконченной статьей и переключиться на новое задание. Израиль — новые впечатления, новые мысли, новое понимание вещей.

Тепло израильской зимы

В израильское разнообразие жизни и веры попадаю уже на борту. В самолет заходят колоритные персонажи. Кажется, будто иудейская община посетила столицу. Мужчины в шляпах с широкими полями, мальчики  —  кипах, в одежде только два цвета: черный и белый. Женщины одеты в соответствии с религиозными обычаями: платья или юбки в пол, на головах повязанные платки или шапочки. Походка и поведение кажутся непривычными.

За окном небесная красота. Снежные подушки облаков и уверенный мощный рассвет. Солнце не робеет входить в свои права. Неподалеку от меня, через ряд, молится иудей. Я тоже молюсь.

Не думала, что по приезду в Израиль в четвертый раз меня пробьет на сильные эмоции, хотя надеялась. Но как только Эрец-Исраэль появился в иллюминаторе, настроение изменилось как при нажатии переключателя — стало так радостно! И я вспомнила, как говорила в одну из поездок: «Невозможно грустить, если ты в Иерусалиме».

Не без трудностей встретившись со своей группой в аэропорту, выхожу в теплоту тель-авивского дня. Насколько это возможно для приближающегося окончания израильской зимы. Чувствую себя в конце апреля. И вот то время, когда я вижу буйную зелень в Израиле: не измученную и иссушенную, а обновленную и яркую.

Первая задача — посетить мессианскую общину в городе Рамла. Мы неспешно идем по каменным улочкам небольшого города. Весенняя теплота израильской зимы дарит тихую радость и удовлетворенность. Любуюсь древними постройками, появляющимися на нашем пути, лимонными деревьями, усыпанными плодами, чувствую себя хорошо и отстраненно.

Дом на вершине горы

После небольшого служения в общине мы приезжаем на место нашего проживания на ближайшие два дня — Дом Молитвы для всех народов Тома Хесса в Иерусалиме. Звучит впечатляюще.

Иерусалим —  город на холмах. В тот день и абсолютно во все последующие я как никогда прониклась осознанием этого факта. Подъем к Дому Молитвы был крутым, как и все подъемы и спуски наших экскурсий.

Дом Молитвы представляет собой небольшое четырехэтажное здание на одной из вершин Елеонской горы. Лестница при входе ведет сразу на второй этаж, где большую часть территории занимают небольшие залы для приема пищи и кухня. На первом этаже, о существовании которого я узнала гораздо позже, располагаются складские помещения. На третьем — комнаты для проживания и зал с книжной лавкой, уютными диванами и огромным окном от пола до потолка, открывающим потрясающий вид с горы. За стеклянной дверью лестница ведет на пристроенный четвертый этаж — круглое помещение со стенами из стекла, можно обозревать все стороны Иерусалима. Это настолько невероятно и потрясающе! Через такие же стеклянные двери несколько выходов на открытое пространство крыши. Вдоль стен пластиковые стулья, стеллаж с Библиями на разных языках, музыкальные инструменты. Это место для прославления и молитвы «двадцать четыре на семь». Большинство помещений Дома Молитвы украшены полотнами, сшитыми из разных кусочков ткани, на которых изображены библейские истории и тексты Священного Писания.

Мы разместились уютно. Единственным минусом был холод. В Израиле по большей части нет центрального отопления, тепло экономят. Но мне, пережившей не одну поездку и прошедшей через разные условия, были важны плюсы, которые все перекрывали. Так как в ночь перед отъездом я так и не поспала, засыпаю быстро, одев все теплые вещи и стащив с верхней пустующей кровати второе одеяло.

Открытия и откровения

До завтрака есть время погулять по небольшой территории вокруг здания и полюбоваться утренним Иерусалимом. Стараюсь как можно больше впитать в себя ожившие библейские места, пусть и с налетом современной истории.

Чуть позже нам предстоял семинар с Томом Хессом, и я пребывала в трепетном предвкушении. Не то чтобы я успела напредставлять себе его, но уже ожидала какого-то великого проповедника. А он оказался простым и обычным, несложным, понятным. Великими были истории его жизни, служения: как все начиналось, как открывались двери.

После семинара и молитвы мы отправились к Мусорным воротам Старого города на первую экскурсию. Гид оказался хорошим, знающим много интересной и полезной информации об Израиле от древних дней до нашего времени, а еще талантливым музыкантом и певцом (в чем мы позже убедились).

Небольшой вводный экскурс — и мы двигаемся на Храмовую гору, место, где когда-то стоял храм Соломона, а теперь здесь две мечети и вообще территория, подконтрольная арабам.

Мимо нас в сторону Стены Плача одно за другим проходят веселые шествия семей, посвящающих своего сына, которому исполнилось тринадцать лет, в мужчины — бар-мицва — еврейское совершеннолетие. Они сопровождаются музыкой, пением и танцами. В центре под бело-голубым, как израильский флаг, тентом «виновник» торжества. Их было столько, что мне подумалось: может они всем школьным классом собрались? У Стены Плача мальчик должен будет читать отрывки из Торы. Ну а мы свернули чуть раньше в сторону подъема на Храмовую гору, пройдя первоначально через блокпост. Даже не знаю, сколько мы их прошли за тот день, но к сожалению, ситуация в стране требует подобного. На Храмовой горе молимся только мысленно, но в тоже время в душе спокойно. Если Бог обещал вернуться на Сион, Он вернется. И все человеческие препятствия — это препятствия только для нас, не для Бога.

Время собирать камни

Побыть на Храмовой горе долго не получилось. Мы быстро покидаем ее территорию и спускаемся к археологическому парку, основная часть которого под открытым небом. В каждой поездке в Израиль я мечтала туда попасть, но всякий раз лишь с тоской фотографировала со всех ракурсов. И вот я наконец-то здесь! Ну что ж, я готова внимательно осмотреться. Тоннели сменяются открытыми площадками. Везде результаты кропотливых раскопок: от посуды и монет в стеллажах до огромных плит, переживших земное время Христа, а какие-то — и эпохи раньше.

По большим ступеням из массивных каменных плит поднимаемся к одним из ворот Старого города, возможно не 2000-летней давности, но хорошо передающих ту эпоху. «Примерно так люди поднимались к храму, идя на поклонение», — говорит гид Дмитрий. И я сразу представляю себя, поднимающейся в храм. Обычная тяжесть высокого и трудного подъема вдруг сменилась ощущением чего-то величественного и каким-то внутренним трепетом.

Вечереет. Как это невероятно красиво в Иерусалиме, особенно в стенах Старого города. Все камни зданий приобретают теплый желтоватый оттенок. И первое, что приходит в голову — золото! «Вот наверно, откуда взялось выражение «золотой Иерусалим» — подумала я, и оказалась права. Все здания города облицованы особым иерусалимским камнем, и солнечные лучи отражаются от них золотым свечением.

Совсем ненадолго нам удалось задержаться у Стены Плача, и мы спустились в подземный тоннель. Загадки огромных плит, так и не решенные (как их могли высечь и привезти?), подземные хранилища воды, — тоннель вел дальше и дальше, все больше открывая историю этой земли, растравливая тайнами, захватывая мысли.

По возвращению с экскурсии нас ожидала двухчасовая череда молитвы на стеклянном четвертом этаже. Каждый вечер в закрепленное за нами время мы поднимались туда для прославления и молитвы за Израиль и Россию. Как здорово, когда ты можешь без оглядки на часы и кучу дел, ожидающих твоего вмешательства, пребывать в поклонении, и не где-то, а на Елеонской горе, наслаждаясь видами Израиля, размышляя о его будущем и будущем всего мира, о часах истории и своей молитвенной причастности к ее поворотам.

«Память и имя»

Следующий день перед шаббатом нам предстояло провести в посте. Рано утром мы садимся в автобус и едем на гору Герцля, где расположен одноименный музей и военное кладбище. Это красивый парк с небольшими аккуратными плитами. Парк памяти всех тех, кто сражался за маленькую страну, за право на существование.

Музей представляет посетителю череду инсталляций о жизни и борьбе Теодора Герцля за государство для еврейского народа. Проходим из зала в зал и будто проживаем с ним моменты его жизни. А я еще раз задумываюсь: «Как люди могут так искренно и беззаветно посвящать чему-то свою жизнь? Они полностью растрачивают себя, даже когда понимают, что не увидят плоды своих усилий, и возможно лишь грядущие поколения войдут в результат их трудов». «Похороните меня в Эрец-Исраэль», — просьба Теодора Герцля, и да, его могила здесь, на этой горе.

Спускаемся с горы к Яд-Вашему — музею Катастрофы — музею о страшном уничтожении еврейского народа во время Второй мировой войны. Название комплекса — «Память и имя» — основано на словах пророка Исаии: «И дам Я им в доме Моём и в стенах Моих место (или память) и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам ему вечное имя, которое не истребится» (Исаия 56:5).В этом здании все продумано: и необычное архитектурное решение в виде треугольной призмы, прорезающей скалу и зависшей над обрывом, и расположение всех залов, ведущих от события к событию, от места к месту, показывая Холокост каким он был.

Идем мимо множества разных предметов, вещей, фотографий, показывающих, с какой циничностью и ненасытностью уничтожались люди, и людей, чьи судьбы и мечты прервались. У одного из убитых было найдено в кармане подтверждение о зачислении в институт, у другого — фотография любимой. Они все надеялись вернуться из лагерей смерти.

«Эта фотография называется «Последний еврей в Виннице». Все евреи созданного там гетто были уничтожены, и фашисты решили особо отметить это», — рассказывает нам сотрудник музея. И тут одна молодая женщина из нашей группы застывает перед фотографией.

«Знаете… Мой дед, мой прадед были евреями… Они жили в Виннице и покинули ее незадолго до этих событий». Мы замираем вместе с ней. Как будто дыхание Холокоста пронеслось рядом, но милость и спасение Божье оказались ближе.

Вокруг музея разбит сад, в котором каждое дерево посвящено «праведнику мира» — человеку, спасавшему евреев в то страшное время, укрывавшему, помогавшему им сбежать, рискуя своей жизнью. Невозможно безэмоционально пройти мимо этих деревьев с именными табличками. Кажется, как будто каждая увековеченная история жизни испытующе спрашивает тебя: «А где бы ты был тогда? Смог бы не смалодушничать?»

Тепло и уютно

Пройдя от Яд-Вашема к городской остановке, мы садимся на милый иерусалимский трамвайчик и отправляемся к древним стенам Иерусалима, чтобы подняться на них для молитвы за Израиль. Но, к сожалению, для сотрудников, открывавших и закрывавших туда доступ, шаббат наступил раньше, чем мы думали, и нам пришлось менять свои планы. Что ж, идем к первой протестантской церкви в Израиле, которая находится неподалеку. Я жила там в прошлую свою поездку в Израиль, невероятное место! Помимо самого здания церкви здесь есть гостиница, сад, кафе и небольшой музей. Немного передохнув и помолившись, очерчиваем итоги и принимаем решение снова пойти к Стене Плача. Теперь мы сможем побыть там подольше.

Время дня и время года не особо туристические, и народа немного. Прохожу в первый ряд вплотную к стене. Почему-то молиться здесь всегда легко. Тихим шепотом и слезами молитва снова и снова срывается с уст.

Но вдруг мне захотелось поднять голову вверх. Стена обрывалась в голубом ярком небе. Небольшие пичужки перелетали с места на место, распевая, как мне показалось, что-то весеннее. Осторожно посмотрев по сторонам, я увидела, что рядом все стоят, опустив голову. Мне стало как-то неудобно. Но ведь это моя молитва и мое время, и я снова поднимаю голову вверх, пропитываясь солнцем и радостью.

Время пролетает незаметно, а нам нужно еще переехать на другое место жительства — в католический гостевой дом для паломников, если исходить из того, что я поняла. В католических храмах я была только непродолжительными экскурсиями, и уж точно не проживала при каком-нибудь католическом приходе. Это определенно стало новой страницей в моей жизни.

Песня звучит громче

Спускаемся к автобусу и едем в потемках. У входа в гостиницу нас встречают мужчина и женщина средних лет, думаю, итальянцы. Они помогают нам с размещением.

Я даже примерно не знала, по сколько человек в комнате мы будем жить. Но войдя в свою, я испытала восторг: она была поделена дверью еще на две, и в каждой отдельная кровать. Возможно для того, чтобы человек мог уединиться в молитве, и никто бы ему не мешал. Рядом с кроватью висели изображения Христа и Марии. У окна стоял письменный стол с торшером. Закинув вещи, мы поспешили обратно в дом Тома Хесса на встречу шаббата, где теперь нас ожидала еще одна группа — верующие из Южной Кореи.

До приезда сюда я не размышляла о месте и служениях, которые здесь проходят. А приехав, не могла перестать восхищаться их красотой и значимостью.

Шаббатний ужин здесь  праздник. Как принято на шаббате, зажигаем свечи, преломляем хлеб, разливаем вино, молимся. А потом поем, поем много и радостно. Девочки — местные или дети приезжих волонтеров, играют на арфах. Кто-то из них поет по-английски вместе с женой Тома Хесса, иногда смешивая иврит. Это так необычно для меня и красиво. Потом поем мы, наша сформированная команда прославления, а остальной народ подпевает из-за столов, едва уместившись в «неумещаемом» пространстве.

Но когда наступает очередь корейцев, они выходят все. Это люди абсолютно разных возрастов: дети, молодежь, взрослое поколение и пожилые люди. И все поют. Это очень вдохновляет. А в завершение мы все приступаем к долгожданному ужину.

После молитвенной стражи отправляемся на новое место ночлега. Уже темно, ярко светят звезды, которые как обычно приковывают мое внимание. Хотя помимо Большой медведицы я знаю только созвездие Ориона с прошлой осени, тем не менее я чувствую гордость оттого, что смогла его отыскать.

Расстояние субботнего пути

Утром мне удается побольше осмотреться на новом месте. В самом здании много комнат, через открытые или стеклянные двери вижу библиотеку, кабинеты, залы для богослужений. Прохожу осторожно мимо, боясь нарушить здешний уклад. Вокруг гостевого дома разбит сад с разными, абсолютно неизвестными мне растениями, проложенными тропинками и скульптурами Марии и Христа. Собираю на память шишки, куда же без них.

Наша последняя экскурсия должна начаться со смотровой площадки на другой вершине Елеонской горы. И после небольшого общения мы отправляемся в субботнее путешествие по Иерусалиму. Довольно круто и долго идем вверх. Под конец я стараюсь тащить себя, держась за любые попадающиеся вдоль дороги поручни. Наш путь проходит через арабские кварталы. Кто-то из группы сообщает, что эта местность — та самая Виффагия, откуда был взят ослик для входа Христа в Иерусалим.

Встретившись с гидом и хорошо разместившись на смотровой площадке, мы с удовольствием включаемся в его истории, параллельно обозревая склоны Елеонской горы и все, что открывается взору. Полной грудью вдыхаю иерусалимский воздух, все мысли заполняет шаббатний покой. В дорожном блокноте еще много места, а значит —  в путь. Мы круто спускаемся с горы, потом снова поднимаемся. Разные остановки, небольшие и длительные разбивают наш маршрут: Церковь Слезы как возможное место, где Христос молился об Иерусалиме, еврейское кладбище на Елеонской горе, где быть похороненным считается особой честью, Гефсиманский сад с очень старыми маслинами, возможно видевшими Христа.

На перерыв почти нет времени, обед ланчбоксами на ближайших каменных ступенях и дальше по маршруту. Через Львиные ворота мы заходим в Старый город. Он вобрал в себя так много разных событий и важных историй, что надеяться рассмотреть их все за несколько часов  просто наивно. Купальня Вифезда, где Христос исцелил больного, страдавшего почти сорок лет, урывками некоторые места крестного пути, храмы, построенные вдоль него, — недостающими пазлами добавляю к тем впечатлениям и знаниям, которые прихватила с прошлых поездок.

Как бы быстро или медленно мы не шли, были уставшими или не очень, я не хотела потерять ни мгновения этой поездки. Солнце, необычно освещающее древние постройки, люди в непривычном мне укладе жизни, — стараюсь собрать все, что вижу, что слышу по пути. Вот папа и сын, судя по одежде, из религиозной иудейской семьи, прыгающие по белым полосам зебры. И ведь так действительно веселее переходить дорогу.

Могила в саду

Последняя наша остановка — протестантская Голгофа. Это территория сада с гробницей, прилегающего к горе. Экскурсии там проводят только те, кто содержит это место, или приглашен как волонтер. Местный гид шутливым и веселым нравом сразу расположил нас к себе. Он давно мечтал послужить здесь и был вдохновлен этой возможностью. Ненавязчиво и доступно гид рассказал об этом месте, о его открытии, о том, насколько оно подходит под описание Голгофы. Так это или нет, это не так важно, но представить происходящее 2000 лет назад здесь гораздо проще. И гора, похожая на череп (Голгофа переводится как череп), и сад с гробницей рядом, и расположение за стенами города.

В конце гид оставил нас принять причастие. Маленькие стаканчики с виноградным соком и кусочки мацы уже ждут нашу группу. Принять здесь причастие очень символично, не так ли?

Наш гид Дмитрий делился небольшим словом. Он говорил цепляюще, ярко и верно, но при этом непривычно. Так хочется сохранить эти слова, не забыть. Думаю, помимо того, что он гид, певец и музыкант, он еще и служитель. Но это выяснить я не успела.

На прощание Дмитрий сказал: «Это место принадлежит детям Божьим, тем, кто водим Божьим Духом. Возвращайтесь в Иерусалим, это и ваш дом!» До этих слов я ходила не по своей земле, я стояла вежливо и осторожно рядом с еврейским народом, но приняв то, что и я могу назвать Израиль своим домом, я обрадовалась и успокоилась.

После приобретения памятных сувениров в небольшом магазинчике на выходе, основная часть группы идет на арабский рынок тратить оставшиеся шекели, ну а мы — домой передохнуть, прежде чем вступить в последнюю молитвенную стражу нашей поездки.

По окончании собираемся все вместе за столом.

«Расскажите яркие моменты поездки», — просит нас Светлана, организатор тура.

«Мы приехали сюда впервые, и поэтому для нас даже воздух… сам воздух Израиля мы просто ели, вкусно ели его», — говорит одна из участниц тура, приехавших из Сибири. Наверно их дорога сюда — это треть всей поездки по времени. Но я не сомневаюсь, что они не разочарованы.

«Вот сегодня мы, левиты, стоим, благословляем, поем, и я вижу наше отражение на стеклах, и в то же время — вид ночного Иерусалима. И представляете, мы стоим над Иерусалимом и благословляем!» Соглашусь с Мариной, лидером команды прославления, это захватывает дух.

Немного доброты на память

Утром мы долго прощаемся с католическими сестрами, благодарим, фотографируемся. Иду в последний раз сдавать ключи в небольшую комнату при входе, и тут мой взгляд приковывают разные самодельные вещички: закладки, браслеты, кошельки, выложенные на продажу. Из-за языкового барьера я не совсем понимаю, но вроде сделаны они палестинскими женщинами в Вифлееме. Так ничего не выбрав для себя, я уже собираюсь выйти, но милая бабушка, которая и пыталась мне что-то объяснить о поделках, берет одну из стоявших в деревянной коробочке открыток и дарит мне. Это фотографии с видами их гостиницы и сада. Неожиданное, пусть даже самое маленькое благословение особенно приятно. Позже смотря на нее, я вспоминала ту милую бабушку, события, связанные с этим местом, мысли, людей. Маленькая открытка сохранила их значимость.

И вот я снова на борту самолета, только лечу уже домой. По причине вечера и усталости я без зазрения совести собиралась отдыхать все время полета. Но девушка, сидевшая рядом, достает свой ноутбук, блокнот и начинает печатать. Что-то внутри не дает мне покоя. И я достаю свой планшет и тоже начинаю работать, вернувшись к недописанной статье. И что удивительно, появляются вдохновение и силы. И вот так мы и летим остаток пути, печатая каждая что-то свое в творческом напряжении. Впечатления и зарисовки Израиля лишь на какое-то время отходят в сторону. Они вскоре тоже увидят свет, перейдут в блокноты и файлы, напоминая о чем-то важном, сохраняя пережитое.

Маргарита Дождь