Холокост – страшное время, страшные события, тёмное пятно в истории человечества. Мы содрогаемся, слыша о том, что происходило тогда. Но кто эти люди, рассказавшие нам о нём?
Это выжившие жертвы. Они говорили о прошлом, бередя старые раны, преодолевая невыразимую боль и желание всё забыть, во имя новой жизни. Это и те свидетели событий, которые молчали, пока не осознали произошедшего. Они говорили несмотря на последствия для себя. Это и люди, не заставшие то время, которые могли бы жить без лишних проблем и переживаний. Они говорили, потому что было что-то в их сердцах, что не позволило им пройти мимо трагедии. Было что-то в их понимании жизни, что они решили во что бы то ни стало говорить ради её сохранности и ценности.
Валентина Васильевна Лучникова – одна их таких людей. Мы познакомились на её авторской экскурсии в Янтарном, которая завершилась у памятника жертвам «Марша смерти». Тогда она упомянула о своей встрече с Мартином Бергау – бывшим жителем Янтарного и свидетелем геноцида против еврейского народа. Позже, в парке Беккера, на берегу Балтийского моря, недалеко от места той катастрофы, мы подробнее поговорили с Валентиной Васильевной об этой встрече свидетеля и неравнодушного человека во имя памяти тех, кто не выжил в то жуткое время и не сможет уже ничего рассказать.
– Валентина Васильевна, как давно вы изучаете историю Холокоста?
– Я филолог и в течение 38 лет работала в школе. 25 из них подрабатывала внештатным корреспондентом в первой газете, появившейся в Янтарном. А когда газету закрыли, выучилась на экскурсовода. Всё это способствовало тому, чтобы хорошо узнать историю Холокоста.
Ещё ближе мне эта тема стала, когда дочь вышла замуж за еврея. С тех пор в каждый их приезд сюда мы посещаем мемориал жертвам «Марша смерти», установленный в память о массовом расстреле евреев здесь в январе 45-го года. Неоднократно рассказывая детям в школе о евреях, о геноциде, я сама пыталась понять, почему эту нацию так ненавидели. Вероятно, особенности человеческой психики таковы, что все хотят себя возвысить, считать правыми.
– Как вы встретились с Мартином Бергау?
– Я уже работала в местной газете «Наш Янтарный», мне было всё любопытно. Однажды я узнала, что с 1991 года в посёлок стали приезжать бывшие жители Пальмникена [название пгт. Янтарный до 1947 года – прим. авт.]. Советский Союз распался, и немцы получили разрешение посещать свою малую родину. Среди первых, кто приехал, и был Мартин Бергау. Отсюда он уехал подростком, а вернулся уже седым, умудрённым жизненным опытом человеком.
Первый раз мы с ним встретились около местной школы. Он просто бродил по посёлку – как бывшему жителю, ему всё было интересно. Мы просто встретились и стали разговаривать. Но по-русски он мог понять и сказать всего несколько слов. Тогда мы договорились встретиться ещё раз, и уже гуляли по посёлку втроём, с переводчиком.
Мартин Бергау показал свой дом, в котором жила его семья, – первый дом справа сразу после церкви [Церкви Казанской иконы Божьей Матери, бывшей кирхи – прим. авт.]. Это простой маленький домик, который семья построила, как рассказывал Мартин, где-то перед самой войной, и сейчас он стоит целехонький. Правда, новые хозяева его перестраивают. Рассказал и о том, где располагались власти, где какие жили люди, чем занимались.
– Что Мартин Бергау рассказал вам о «Марше смерти» в Янтарном?
– Когда мы с ним пришли на берег моря, там стояла пирамидка, поставленная нашими рабочими. Они выкопали из песка деталь самолета и решили, что он упал здесь. На пирамидке была надпись: «Вечная слава героям». Но Мартин Бергау сказал, что они не были героями. Он имел ввиду совсем другую историю и первый рассказал нам о той трагедии, которая здесь произошла. А я впервые осветила это в газете, примерно в 1994 году.
Мартин Бергау рассказал, что здесь он стал свидетелем массового расстрела еврейских узников 31 января 1945 года. Тогда вокруг Кёнигсберга [название Калининграда до 1946 года – прим. авт.] было много немецких концлагерей, наполненных заключёнными. Наши войска прорвались в Польшу, и нацистское командование думало, как скрыть следы своих преступлений. Решили отправить заключённых пешей колонной из Кёнигсберга в Пальмникен. Предположительно в той колонне было семь тысяч человек, в разных источниках указаны разные цифры.
Идти нужно было около 50 километров. Было очень холодно, люди были плохо одетые, измождённые. Они шли по кёнигсбергской трассе несколько суток и 27 января вошли в Пальмникен. По дороге погибло не менее двух тысяч человек.
Бергау рассказывал, как они ожидали прихода русских. 13 января началась восточно-прусская наступательная операция, и к концу месяца в Пальмникене были слышны звуки канонады, стрельбы. Кто хотел, тот уезжал, но его семья оставалась в посёлке. Его отец не был членом нацистской партии, и родители считали, что им не страшен приход советских войск, поэтому они просто сидели и ждали.
Рано утром 27 января колонна заключённых проходила мимо их дома. Когда на улице послышались странные звуки и крики, Мартин выскочил на улицу. Он увидел женщину, которая свернула в их калитку и забежала к ним во двор. Но тут же раздался выстрел, и женщина, сражённая пулей, упала. Он, испуганный, спрятался в сугроб. Ему тогда было 14 лет.
Колонну загнали в один из пустующих цехов на фабрике. Был приказ – уничтожить узников, загнав в шахту. Но комендант поселения, отставной военный, уже в возрасте человек, понимал, что вот-вот придут советские войска. Он сказал: «Нужно быть умалишённым, чтобы убивать людей, зная, что русские на пороге нашего дома. Что с нами будет, мы подумали об этом?» Он отказался выполнять приказ, более того – он организовал сбор продуктов питания, тёплых вещей и одеял для тех, кто сидел на холодном цементом полу в цехе на фабрике. Евреи не знали своей участи, но держались очень мужественно.
Поступил новый приказ о том, что заключённых надо уничтожить любым способом. И вот 31 января, уже в сумерках, заключённых из цеха отправляют на берег моря. Мартин Бергау стоял в оцеплении, как охранник этой колонны. Евреев сгоняли в воду. Они шли по кромке льда, а потом проваливались в море. Охрана кричала: «Поднимите руку, кто ещё жив!» Люди привыкли выполнять приказы. Кто поднимал руку, в тех стреляли.
Глубокой ночью те, кто остались живы, выбрались из-под гор трупов, выползли на берег и по скользкому обрыву поднялись наверх. Они стучались в ближайшие жилые дома. Всё население уже знало, кто эти люди, и кто-то из жителей открывал двери, принимал этих узников, прятал. Около двухсот человек разбежалось из этой колонны, но в итоге спаслось примерно 13-16 человек.
– Что последовало за вашими встречами с Мартином Бергау?
– Я рассказала обо всём, что услышала от Бергау, в серии очерков в газете. Она называлась «Экскурсия в прошлое». Наши местные жители, современники, не знали о том, что здесь произошло. Потом написала об этом и в книге «Янтарный и янтарь. Шесть веков истории». Встреча с Бергау дала столько материала, его очень хотелось запечатлеть.
Когда Мартин Бергау поделился этой историей с еврейской общиной, она начала своё расследование, нашла журналистов, которые стали вести поиск по всему миру. Откликнулось несколько человек, которые подтвердили рассказ Мартина.
– Как он относился к тому, в чем ранее участвовал? Каким вы его запомнили?
– В один из своих приездов он привёз мне книгу, которую написал уже взрослым человеком – «Мальчик с янтарного побережья», на немецком языке. На русском языке подписал: «Кто об этом молчит, тот согрешает».
В книге он детально описывает все те события. Вспоминает своё детство, своё увлечение формой «Гитлерюгенда», как он был обижен, что не всех принимают. Он был вовлечен в эту идеологию, он жил той жизнью, и осуждать его за это нельзя.
Потом в его сознании произошёл переворот. Бергау говорил с нами уже с позиции человека, который не принимает то, что связано с жестокостью, нацизмом, смертью.
Мартина Бергау нельзя назвать фашистом. Он мог стать фашистом, потому что жил и воспитывался в то время, в соответствующей среде. Но повзрослев, он всё переосмыслил и один из немногих откровенно рассказал об этом правду.
– На что это повлияло?
– В 2011 году на месте расстрела заключённых появился памятник жертвам «Марша смерти». Его автор – Франк Майслер, скульптур мирового уровня. Принц Чарльз вызывал его однажды для того, чтобы в Лондоне сделать памятник детям, увезённым от немецкого фашизма. Сам Франк был одним из них, он родился в польском Гданьске. Из всей семьи уцелел только он, его родители попали в Освенцим и были уничтожены. Франк также разработал интерьер Мемориальной синагоги на Поклонной горе. Умер он в Израиле, где провел последние годы, в Яффо.
Еврейская община в Янтарном, заказывая этот памятник, рассказала Майслеру о том, что здесь произошло. Он делился, как представил себе треснувший лёд и тонувших людей, с мольбой тянувших руки вверх. Эта мольба – последнее, что могли сделать люди. Не подать голос, а именно тянуть руки. Вот это он пытался изобразить как символ того, что произошло. На памятнике выбиты подлинные номера узников концлагерей, которые были в то время вокруг Кенигсберга. И фотографии – тех людей, которые были в этих лагерях, шли в колонне.
У еврейского народа есть традиция – класть камни, поминая своих близких. Каждый год для этого они приезжают сюда 9 мая, колонны автобусов.
Ещё еврейская община теперь каждый год в конце января устраивает «Марш жизни». Часть пути они стараются пройти пешком. Группа молодых участников идут к памятнику по пути, которым когда-то шли узники. Наш губернатор тоже участвует, и тоже идёт пешком.
Когда ещё были живы евреи – участники войны, они выступали здесь на митингах. Приглашались представители из Германии, Польши, Литвы – все наши соседи. Но сейчас только немцы приезжают. Мне очень памятна та встреча, когда было покаяние немцев. Женщина-немка обняла меня и сказала: «Прости меня, мой отец был солдатом Вермахта, он убивал людей, прости меня». Она говорила и плакала, и я тоже.
Когда играет скрипка, когда говорят ветераны, когда цитируют книги и читают стихи – всё это создаёт такую атмосферу, что сильно запоминается и очень-очень глубоко в душу западает. У нас также приходят туда школьники, говорят на эту тему.
– Тема Холокоста и произошедшей здесь трагедии была изначально включена в ваши экскурсии?
– Да, конечно. Это один из маршрутов моей экскурсии по Янтарному. Проехать к памятнику
бывает затруднительно, поэтому не все туристы соглашаются на этот маршрут, но знают о мемориале абсолютно все, кто приезжает сюда.
– Приезжал ли Бергау ещё? Что запомнилось вам после последних встреч с ним?
– Бергау приезжал неоднократно, выступал у нас в школе, рассказывал о произошедшем здесь на всех встречах – он выполнил свой человеческий долг. Его не все поддержали в Германии. Но есть такая черта в человеке: когда чужая боль настолько сильна, о ней невозможно и нельзя молчать, чтобы этот кошмар не повторился.
Когда Мартин умер, я написала о нём некролог в газете. Меня вызывали в прокуратуру – как это я
могла такое написать. А жалобу на меня подал человек, который говорил, что я преклоняюсь перед
немцами. Просто моё одобрение поведению Бергау было истолковано иначе. Но в прокуратуре
нашлись адекватные люди и всё закончилось благополучно.
Последний раз мы виделись примерно четыре года назад. Он рассказал тогда, что все бывшие жители Пальмникена ежегодно собираются вместе, кажется, в Кёльне. И у тех, кто бывает в России, они пытаются узнать новости своего городка. И вот, видите тот памятник, где ангелы обнимают друг друга? Это подарок бывшей жительницы Пальмникена Гуны Шеффлер. Это её скульптура, она привезла её и попросила установить в честь тех, кто живёт на Балтийском побережье. Гуна Шеффлер сделала 12 таких скульптур и везде, где она была (в Латвии, в Литве) она просила, чтобы их установили на берегу моря. Памятник называется «Вместе» – мы, все живущие по берегу Балтийского моря, вместе. У нас одно море, одни берега. Мы одинаково должны всё это беречь, и мы – под крыльями одних ангелов.
– Что бы вы хотели сказать напоследок?
– Нас с сестрой воспитывали родители – участники войны, и мы прожили 14 лет в Польше. У
меня детский разговорный язык был немецкий, потому что мы ещё застали то время, когда не все
немцы были депортированы. Моя няня была немкой. И я считаю, что немцы – это простые люди, очень хорошие люди. Теперь у меня зять еврей. Поэтому мне этот народ тоже очень понятен, очень дорог, очень важен. Это уже моя семья. Мне хочется, чтобы мы все вместе нашли какие-то разумные решения, чтобы ничего страшного больше не случалось, чтобы жизнь продолжалась только на радость, только на то, чтобы вокруг становилось лучше. Чтобы больше людей улыбались, и больше людей были счастливы.
Беседовала Маргарита Кондратьева