Надежда посреди боли

Надежда посреди боли

Как верующие из российских городов помогают пострадавшим на территориях спецоперации, подконтрольных России

У Максима Политко всё было хорошо. Семья, бизнес, служение в церкви – организация ежегодной молодёжной конференции «Мечтай» в Краснодаре. Но уже девять месяцев он – в числе добровольцев, которые регулярно ездят в зону СВО, преодолевая расстояния в тысячи километров, чтобы помочь пострадавшим от боевых действий во время спецоперации. Максим рассказал изданию «Вера и общество», что за эти месяцы видел очень много боли. И очень много Бога.

Время верующих

Пару месяцев после начала спецоперации многие пребывали в состоянии шока, но потом запустили проекты по оказанию помощи пострадавшим, в которых можно было участвовать. Я сначала поехал волонтёром в Ростовскую область, в пункт временного размещения (ПВР) беженцев. Он находился на границе с Украиной, был организован на территории спорткомплекса. Люди туда попадали прямо из подвалов, буквально. В середине апреля в сутки прибывало 300-500 человек – покалеченные, инвалиды… Сложно передать словами ту атмосферу – ты заходишь в зал, где сотни людей, и многие стоят и рыдают. Они потеряли всё, им нужна помощь. Я понял, что, если верующие люди не помогут им, этого никто не сможет сделать. В течение нескольких месяцев почти все волонтёры там были верующие, из разных евангельских церквей России – это тысячи человек.

В сутки трудилось по три смены волонтёров, в каждой смене по 25 человек. Мы помогали беженцам устроиться, помыться, найти одежду и необходимые вещи, кормили их. Потом сажали на поезда. Стоило только заговорить с кем-то, и человек начинал изливать душу, делиться своей историей. Все истории – про боль, а с гневом я не сталкивался.

Чужие, но свои

В начале мая мы узнали про обстановку в Мариуполе. Город был закрыт, повсюду были взрывы и обстрелы. Мы решили выяснить, можно ли там как-то помочь жителям. С Божьей помощью удалось попасть туда как волонтёрам.

Первый раз мы поехали туда втроём – я и два друга, сложились деньгами, загрузили в газель три тонны продуктов, генератор, средства гигиены. Одна из мариупольских церквей сообщила, что им надо. Когда въехали в город, такую картину увидели… Шок и боль. На улицах пахнет порохом, всё разрушено. В каждом квартале – КПП.

Сначала у нас не было чёткого плана – где видели боль и нужду, там останавливались и помогали. Конечно, мы искали церкви. В первую поездку нашли три, две – по контактам, третью – случайно.

Люди, когда нас встречали, восемь из десяти спрашивали: «Вы что, ангелы? Как вы сюда попали?» Все очень крепко обнимали, плакали и благодарили, что им что-то привезли. Со слезами нюхали хлеб. За этим было очень тяжело наблюдать.

Из церквей ехали дальше – в одной нам сказали про семью, где восемь детей, причём восьмой родился во время боевых действий. Объяснили, как их найти, на пальцах (навигатор не работал, связи не было). Мы приехали к этой семье, а там и соседи вышли… В эту первую поездку мы увидели чёткую грань между верующими и неверующими людьми. Верующие люди, церкви оказались нужны кому-то – к ним приехали неизвестно откуда и что-то привезли, а они поделились с соседями. К неверующим никто не приехал.

navigate_before
navigate_next

Взрослым – хлеба, детям – семью

Всего за это время в Мариуполе мы нашли 23 церкви, а позже, в окрестных посёлках – ещё 11 церквей. Возили им лекарства, вещи, продукты, средства гигиены, генераторы. В первую поездку посетили одну из городских больниц. Она была сильно разрушена, но там лежало 700 человек. Пищеблок был разрушен, поэтому пациенты ели раз в 30 часов по полтарелки супа. Мы участвовали в восстановлении морга и починили проводку этой больницы. В церковь, которая радушно нас принимала, мы привозили продукты, а она кормила эту больницу, каждый день более двух месяцев.

Летом стали организовывать детские праздники. Привозили батуты, сладкую вату, кукурузу, арбузы, подарки. За час до мероприятия ходили по окрестным улицам и приглашали детей. В среднем приходили по 100-150 детей и 40-50 взрослых. Мы приглашали их прийти на воскресное служение в церковь, и каждый раз кто-нибудь приходил и примирялся с Богом. Однажды мэрия попросила нас провести городской праздник в парке им. Гурова. Мы установили три больших батута, ребята из Вологды показали кукольный спектакль. Было около 2000 детей.

Ещё мы узнали, что на Азовском море под Таганрогом есть туристические базы, детские лагеря, куда эвакуировали детей с линии фронта. Часть этих детей уже были воспитанниками детских домов, а часть стала ими во время спецоперации. Мы ездили к ним с теми же батутами и сладкой ватой. Многих детей, почти всех, сейчас забрали в семьи – отчасти благодаря тому, что сильно упростилась процедура оформления опекунства или усыновления. Я поехал туда, в том числе, с намерением кого-нибудь взять. Правда я не ожидал, что заберу сразу четверых.

Заразительное добро

Сейчас, когда линия фронта отодвинулась от Мариуполя далеко, город стал активно восстанавливаться. Многие жители вернулись, кипит стройка – строятся дороги, мосты, дома растут как грибы. Очень много работы. Восстанавливаются церкви, в частности, много баптистских храмов, которые сильно пострадали. Много наших ребят участвуют: восстанавливают крыши, вставляют окна. В работе активно участвуют разные церкви – вообще там уже никто не спрашивает, из какого ты братства. Например, христиане из числа незарегистрированных пятидесятников увидели, что мы возили продукты в том числе им, и направили свои силы на то, чтобы перекрывать крыши верующим – их бригады каждую неделю выезжают и чинят крыши всем по очереди.

Вообще большое количество церквей оказывает всевозможную помощь. Например, у одной церкви есть пекарня – они отправляют хлеб, и не обязательно через нас. В другой церкви есть Газели, они предоставляют их для поездок. В эту волонтёрскую деятельность включены, наверное, все церкви российского юга.

Когда ситуация в Мариуполе стала налаживаться, мы поняли, что должны продолжить свою деятельность в других местах и «переехали» в Северодонецк, Лисичанск, Рубежное, окрестные посёлки. Сейчас поддерживаем там восемь церквей, организовали несколько точек питания – туда из наших церквей посменно ездят люди. На одной точке каждый день получают еду 500 человек, на другой – 300.

В особо разрушенных районах люди живут в подвалах, где мы не можем организовать точки, но устраиваем раздачу продуктовых наборов. В одной из последних поездок у нас было более 200 наборов, каждый весом 10 кг. В нём – литр масла, тушёнка, овощи, сладкое, мандарины, майонез. Мы раздали их людям, помолились за них, вручили Новые Заветы.

Наша средняя поездка: 40-45 человек и 10-15 тонн гуманитарной помощи. В основном мы везём продукты, обогреватели или буржуйки, лекарства и одежду. Сейчас очень востребована обувь наподобие утеплённых галош. Всё это собирается силами церквей и неравнодушных людей.

Абсолютно все, кому я рассказывал о помощи пострадавшим, сопереживают, хотят хоть как-то помочь. С простым человеком разговариваешь, для него 2000 рублей – деньги, но он хочет их пожертвовать, чтобы хотя бы хлеба на них купили.

navigate_before
navigate_next

Где же Бог

За тридцать с лишним поездок я ни разу не слышал, чтобы кто-то за это время не помолился, не обратился к Богу. Недавно с нами ездили пасторы и епископы, они призывали людей к покаянию, и многие откликались. Люди очень открыты. Они рады, что кому-то нужны.

Я слышал вопросы «Где Бог во всём этом?» Но если рассказывать все истории, наберётся на целую книгу. Например, перед одной из поездок нам позвонил человек из станицы Ханской, под Майкопом. Он должен был присоединиться к нам, вести Газель. Спрашивает, брать ли с собой набор для роженицы, ему кто-то предлагает. В этом наборе – конвертик, комбинезон, сумочка с бутылочками, памперсы и смеси, в общем, всё, что нужно. Б/у, но в хорошем состоянии. Мы пожимаем плечами, везём на всякий случай. В одном месте предлагаем – никто не берёт, в другом, третьем… Уже на обратном пути случайно заезжаем в одну церковь, разведать обстановку. Встречаем пожилую пару – ещё две минуты, и разминулись бы с ними. Женщина рассказывает – её сына убило в августе, снаряд прилетел. Плачет – ему было 39 лет, он поздно женился, и всего два месяца не дожил до рождения первого ребёнка. Когда мы их встретили, они направлялись в роддом за снохой и ребёнком. Мы спросили, есть у них необходимые вещи для такого случая? Естественно, ничего нет. Я стою и думаю, как это возможно? В станице Ханской кто-то от души отдаёт парню этот набор для роженицы, он его берёт и везёт за сотни километров, три дня его никто не хочет брать, и тут мы встречаем людей, которым это очень нужно и прямо сейчас. Такие «случайности» в каждой поездке.

Ещё один пример – всего один раз за все наши поездки нам отдали инвалидную коляску, вдруг кому пригодится. Мы взяли, приехали на раздачу в один из разрушенных районов. Тут начинает работать артиллерия, прямо перед нами взлетают ракеты, в небе появляется самолёт, что-то запускает. Уже темно, вокруг толпа, и в этот момент подходит человек и спрашивает, нет ли у нас инвалидной коляски. Его сыну 37 лет, сгнил позвоночник, не может сидеть, у него какой-то страшный диагноз. А у нас эта коляска вдруг есть. Ни до, ни после её не было.

Были случаи, когда нас просили проведать какую-нибудь семью. Мы приходим – мужа парализовало, жена плачет день и ночь, только ему слёз не показывает. Мы за него молимся, он кается. На следующий день жена звонит и говорит – муж умер. И мы понимаем, что были там только для того, чтобы этот человек обратился к Богу. Да, понятно, помощь кому-то везли, кого-то кормили. Но приехали, наверное, главным образом ради этого.

Евгения Новикова